Бизнес
«Детский мир» отчитался о выросшей до 110,9 млрд рублей годовой выручке
О том, почему не удается продать «Детский мир»
«Количество денег у всех уменьшается. И то за сколько мы хотим продать, не соответствует пожеланиям и тех, кто хочет купить. Разногласия небольшие, но они есть. «Сегодня картошку копаем, завтра выкапываем, потому что кушать хочется» — такой ситуации нет. Поэтому нам легче ждать и развивать. Тем более «Детский мир» только за год вырос на 20% — по прибыли. Это своими руками резать курицу, которая несет золотые яйца, ради того, чтобы снизить долговую нагрузку. Это же не фетиш. Мы сами себе такую планку ставим. <…> Переговоры идут, когда две стороны находят взаимопонимание по цене. Если мы не нашли взаимопонимания — это не значит, что мы поссорились. Мы в прекрасных дружеских отношениях (с Сулемайном Керимовым и Михаилом Гуцериевым – РБК), но пока взяли паузу».
Об IPO и SPO
«Мы думаем над целым рядом проектов, и IPO и SPO и продажа. На радаре огромное количество всевозможных проектов. Но говорить сейчас о них глупо, потому что ничего еще не легло на бумагу. Мне легче рассказать, как кто-то из моих коллег что-то продает или собирается продавать, чем рассказать, как у нас этот процесс. Я достаточно суеверный человек, и когда уже, так сказать, чернила высохли на бумаге, тогда мы говорим: «Вот, мы сделали то-то и то-то».
О возможностях для инвестора в российской экономике
«Возможности есть сейчас во всех секторах. Весь вопрос, как правильно подойти. Есть такой старый анекдот. Когда один приходит с деньгами, а другой с опытом. Через какой-то промежуток времени поменялись местами — один стал с опытом, а другой с деньгами. Очень похоже на то, что я вам говорю. Целый ряд вещей есть, где спокойно можно зарабатывать. Весь вопрос только — как грамотно что-то структурировать и сделать. Сказать, что с санкциями остановился бизнес вообще и ничего не происходит — это неправда. Рынок — это живой организм, перегруппировывается, ужимается, производит слияние, поглощение, банкротство. Но это абсолютно живой организм. Конечно, не хочется быть в числе съеденных. Но и такой судьбы нельзя исключать».
О включении в СП с «Ростехом» активов «Ангстрем-Т»
«Нам бы хотелось. Сегодняшний профиль, как у нас написано в соглашении, туда Ангстрем не входит. Но совершенно ясно, что это нужно было бы сделать, раз уж мы задумали делать большую компанию, чтобы не дробить. Потому что сегодня не та ситуация — ни в стране, ни на рынке — когда в этой сложной области нужно сохранять параллелизм, дублирование, и какую-то конкуренцию. Не то время, не тот случай. Как будет судьба Ангстрема решена, я пока не знаю. Идут разные обсуждения, в разных кабинетах».
Технологии и медиа
Подрядчики «Ангстрем-Т» Леонида Реймана решили обанкротить компанию
О растущей роли государства в бизнесе
«Мы приспосабливаемся к той среде, которая существует. И говорить, комфортно это или некомфортно, достаточно сложно. Потому что чтобы это говорить, нужно пожить в абсолютно разгосударствленной экономике или в том виде, в котором сейчас. Мы пока живем… Сильно что-то поменялось за последние 15 лет? Нет. <…> Конечно, элементы дальнейшего огосударствления существуют. Причем им и причины есть. Мы же все понимаем, что меньше денег у бизнеса, частного, он менее защищен, и поэтому государственные компании в некотором роде больше защищены. Это естественно. Но считать, что это вопиющая тенденция, ужасная и все рушится — это совсем не так. Это процесс, не принявший законодательного характера. Ползучий. И ситуация может в любой день поменяться. Мы в разных странах присутствуем — везде свои заморочки, и везде свои тараканы, и везде свои трудности. Поэтому сказать, что у нас совсем плохо или невыносимо, или трудно работать — я бы так не сказал, даже наоборот».
О работе на внешних рынках
«Конечно, сложнее стало работать. Особенно в правовых странах, где царствует закон, все равно процедуры, как говорят, несмотря на то, что ты русский, выполняются так же, как для русского, немца или кого-то. Это совершенно очевидно. И говорить здесь, что все, мы изгои — это, наверное, неправильно. Но все равно сложнее. Потому что как бы к тебе хорошо ни относились партнеры, ты все равно под риском. Есть такое понятие, как комплаенс. И комплаенс на русского тратит больше денег, чем, положим, на европейца. А раз он тратит больше, то часто задается вопрос: «А зачем мне это, как владельцу, нужно, чтобы я столько тратил на комплаенс?» Это реальная жизнь. Она ни хорошая, ни плохая — она реальная.
Решение МТС проанализировать листинг на NYSE (Нью-Йоркской фондовой бирже) связано и с геополитической ситуацией, потому что расходы на содержание NYSE большие. Постепенно в силу целого ряда даже от нас не зависящих геополитических причин многие наши бизнесы сужаются до размера национальных. Это чисто реальная жизнь. И сказать, что это делается из каких-то соображений, еще чего-то — нет. Нас заставили перейти от интернационального бизнеса больше к национальному. Переломили такой тренд. Мы были везде — в Индии, и в Узбекистане, и в Туркменистане, и в Армении, и на Украине. Но в силу целого ряда причин, часто от нас не зависящих, мы все равно, так сказать, возвращаемся в лоно родины».
О возможности слияния МТС и МегаФон
«Во-первых, был период, когда мы владели ВымпелКомом, и это была единственная компания. Я своими руками сознательно разрушил (монополию — участие в капитале МТС и Вымпелкома — РБК) и перешел в МТС, а они остались. Я считаю, для такой страны с таким населением минимум три оператора должны быть. Иначе, если исчезает конкуренция и возникает монополизм, в первую очередь, это ударяет по рядовому человеку. Только конкуренция обеспечивает комфортную жизнь жителям. Потому что конкуренция давит на снижение цен, давит на повышение качества, давит на выработку лояльности жителей и так далее. А если я монополист — да мне наплевать на ваше мнение».
Автор:
Тимофей Дзядко, Кирилл Токарев
Источник: rbc.ru
Комментарии: