Быстрая смена технологий в промышленности на фоне роста нестабильности и неэффективности финансовой системы — проблема, с которой столкнулись все крупные компании в 2016 году.
Способная в теории вернуть страны ОЭСР к былым темпам экономического роста «Индустрия 4.0», обсуждаемая с 2011 года, требует крупных инвестиций, но ожидаемые революции в финансовых сферах тормозятся ужесточением регулирования, проблемами банков и ростом потребностей огосударствленной социальной сферы. 2017 год может стать первым годом снижения ожиданий от технологического прогресса. На него, возможно, нет средств, а обществу более интересна борьба с неравенством, требующая сравнимых по масштабу затрат.
Формально 2016 год должен был стать первым годом подготовки к будущей «четвертой индустриальной революции». Напомним, впервые о ней заговорили в 2011 году, а в 2013 году начали формироваться две крупнейшие программы — немецкая окологосударственная Industrie 4.0 и Industrial Internet Consortium пяти частных американских компаний (GE, Intel, Cisco, IBM и AT&T),— призванные эту революцию готовить. Тогда же появились аналогичные инициативы в Китае, Нидерландах, Великобритании, Бельгии, Японии. Результаты первых экспериментов по запуску «Индустрии 4.0» должны были позволить предсказывать сроки и характер будущей промышленной революции, которая должна выйти на пик в 2025-2030 годах.
Напомним, революция, о которой так много говорили в последние годы и предприниматели, и философы, и социологи, но почти никогда — политики и финансисты, пока заключается в следующем. Промышленные технологии, сейчас основывающиеся на крупном специализированном отраслевом предприятии с жестким набором выпускаемой продукции, во втором десятилетии XXI века подошли к точке, в которой новые предприятия такого рода лишаются смысла и становятся поставщиками сырья (с умеренной добавленной стоимостью) для нового типа производителей. Это, с одной стороны, сильно автоматизированные фабрики—производители соединенных стандартными интерфейсами «умных» компонентов для самой разнообразной продукции в «промышленный интернет вещей» (IIoT), с другой стороны, производители «кастомизированной» продукции для потребителя в промышленности (средства производства) и ритейле (потребительские товары).
К этой идиллии теоретики подключают разработки в области автоматизации производства (искусственный интеллект), маркетинга (интернет-торговля, big data) и менеджмента. Главный тренд, который начерно должен был определиться в 2016 году,— кто и как возглавит революцию, которая сама себя не сделает: транснациональные компании как таковые (версия США) или их альянс с правительствами (версия стран ЕС, от правительств требуются в данном случае вложения в НИОКР и стандартизация). В последнем случае ставка делалась на средние и мелкие компании — в Европе полагают, что «Индустрия 4.0» будет сопровождаться «трансформацией капитализма» и изменениями в бизнес-практиках при резком сокращении традиционной занятости. В США эта концепция менее поддерживается.
Но 2016 год смешал будущей революции все карты. Для нее требуются высокие темпы роста мирового ВВП и крупные инвестиции, но даже при нулевых ключевых ставках в США, ЕС и Японии готовности вкладывать, например, в Германии $40 млрд до 2025 года в новую индустрию у инвесторов нет. Значительная часть проблемы — состояние финансовых институтов после кризиса 2008 года и фактическая стагнация в «финтехе» — инновационном секторе финансового рынка, где новые требования центробанков (например, существенно ограничивающих «цифровые валюты» и трансакции на основе blockchain-технологий), и огосударствление сектора, и стагнация накоплений населения не дают возможностей для такого бурного развития, как запланировано в «Индустрии 4.0». Прежний источник роста — кредитная экспансия и наращивание госдолга — вряд ли будет доступен в течение ближайших 10-15 лет и, возможно, даже дольше. На этом же фоне в 2016 году в академической среде и в международных организациях активизировались дискуссии о влиянии неравенства на экономический рост. В основном они ведутся вокруг старой темы финансирования будущих соцрасходов — однако в 2016 году впервые появились соображения о том, что участие сверхбогатых в «Индустрии 4.0» также повлияет на уровни неравенства в мире (и неизвестно как).
Отсутствие прочной финансовой основы для «скачка в будущее» в 2017 году, возможно, приведет к разочарованию в будущем — без бурного экономического роста для государств ОЭСР приоритетом останутся социальные расходы и медицина. По сути, выбор именно между ними: или «умный дом», «умная фабрика» и «интернет вещей» — или пенсии и рост продолжительности жизни. Дилемму предстоит решать политикам, и «Индустрия 4.0» этот спор пока уверенно проигрывает. Промежуточный итог — снижение МВФ и ВБ среднесрочных прогнозов темпов роста мирового ВВП и экономик стран ОЭСР в 2016 году. Других идей для роста у промышленности пока нет, поэтому об «Индустрии 4.0» в 2016 году говорили много меньше, чем в предыдущую пятилетку.
Источник: finance.rambler.ru
Комментарии: